Геленджик в годы войны

9 мая — день долгожданной Победы. Как праздновал его Геленджик? 

Лучше всего об этом расскажут страницы газеты «Колхозное Черноморье»:

«…В эту ночь мало кто спал в городе. Как пламя степного пожара молниеносно охватывает сухую траву, так охватила город волнующая, радостная весть о капитуляции Германии, проникла в дома, разбудила спящих, наполнила улицы ликующим народом… В этот день обычное слово «здравствуйте» уступило место новому приветствию: «С ПОБЕДОЙ!» 

Хотя 9 мая был объявлен нерабочим днем, люди спешили на свои предприятия, в организации, чтобы поздравить друг друга с окончанием войны. Стихийно возникли митинги. Затем трудящиеся отправились на общегородской митинг к зданию райкома партии».

Геленджик и его жители вместе со всем народом Советского Союза разделили тяготы Великой Отечественной войны. Из Геленджика ушли на фронт около 7000 человек, остались на полях сражений около 2000.

Город Геленджик с 25 июня 1941 года приказом начальника районного штаба МПВО И.Т. Азарова был объявлен на угрожаемом положении. Приказом предписывалось: затемнять окна, обеспечивать светомаскировку, вести круглосуточное дежурство во всех штабах МПВО.

С первых дней войны в Геленджике начался сбор средств в фонд обороны. К 25 августа 1941 года от тружеников Геленджика поступило в фонд обороны 80 г золота, более 500 000 рублей; колхозники собрали на постройку танков 500 000 рублей и 7100 рублей в облигациях военных займов. Геленджикская районная комиссия по сбору теплых вещей и белья для Красной Армии только в феврале 1942 года приняла от населения и отправила на фронт 8679 предметов одежды.

С сентября 1942 по сентябрь 1943 гг. линия фронта проходила по восточной окраине г. Новороссийска, в 36 км от Геленджика. В это время Геленджик становится базой боевого и материального обеспечения Новороссийской группы советских войск. В Геленджике и Геленджикском районе базируются малые силы Новороссийской военно-морской базы Черноморского флота.

Геленджик стал городом-госпиталем. Здесь поправляли здоровье раненые бойцы, переформировывались армейские части.

Погибших и умерших хоронили непосредственно на территории госпиталей или в близлежащей местности, в братских и одиночных могилах.

Всего на территории города-курорта Геленджик 38 воинских захоронений, в которых захоронено 2318 человек, в том числе неизвестных- 269. Крупные воинские захоронения находятся в Кабардинке.

Порт Геленджик в ходе битвы за Кавказ приобрел первостепенное значение для Новороссийского участка фронта. Его грузооборот во втором полугодии 1942 года составил более 28 тысяч тонн, а в 1943 году — почти 125 тысяч тонн. Всего во время боев в сентябре-ноябре 1942 года из Туапсе в Геленджик было вывезено около 15 тысяч человек, эвакуировано более 2500 раненых.

Достойной памятью всем ветеранам, перенесшим и на фронте, и в тылу тяготы Великой Отечественной войны, является сегодняшний Геленджик — современный город-курорт, жемчужина Кубани и России.

На вечное хранение

Рассказ Людмилы Владимировны все время прерывался просмотром старых зачитанных писем с фронтов Великой Отечественной…

64 года хранились письма… Тосковал солдат по родному Геленджику, по дому. Остались там с женой четыре доченьки, старшей Люде только 9! Но она все помнит, и вот теперь рассказывает.

— Помню, как фашисты Новороссийск захватили, а Геленджик фронтовым стал. Город разбит, особенно ул. Ленина и центр. Горсовет под председательством Ф.Орлова тогда перебрался на нашу улицу, Р.Люксембург, 19, а в бабушкину хату перешла райбольница с хирургом М.С.Андреевым во главе. Там и операции делали,.. а которые умирали — их тут же, через дорогу, и хоронили. Была там после бомбежки огромная воронка, ставшая братской могилой. Запомнилось: больничное белье, что сушилось на кустах, было с дырами, прострелено.

— Помню, как фашисты разбомбили городскую пожарку на ул.Первомайской (ныне там б/о «Радуга»). И пожарную команду с частично сохранившимся оборудованием перенесли в наш дом, на ул.Р.Люксембург, 23 (теперь 37), а мы тогда с мамой и детьми перешли к бабушке, жили в землянке.

— Отец был уже на фронте. Правда, он, бывший начальник караула пожарной команды, еще захватил кошмарное лето и осень 42-го… Тушил на Тонком мысу наши самолеты. Я ведь, можно сказать, выросла в той старой пожарке. Обгорелыми иногда возвращались пожарники. Отец, Владимир Иванович Мигунов, стал красноармейцем, телефонистом роты связи 1331-го полка 318-й Новороссийской гвардейской стрелковой дивизии.

— Шли бои за Новороссийск. И часть, в которую попал отец, стояла насмерть в горных щелях и у цементного завода «Октябрь». Каждый цех завода 318 дивизия превратила в неприступную крепость, не пропустив врага дальше. И недаром, когда Москва салютовала войскам, освободившим Новороссийск, первыми в списке героев-победителей значились гвардейцы 318-й дивизии!

Из официальных документов

«…21 июня 1943 года линейного надсмотрщика роты связи Мигунова награждают медалью «За боевые заслуги». Наградили за то, что во время боев за высоту Долгая под Новороссийском, с 4-го по 9 мая 1943 года обеспечивал связью командный пункт полка с батальонами. 7 мая 1943г. в разгаре наступательной операции устранил 21 порыв линии».

…Мигунова принимают на фронте в компартию, о чем он с гордостью сообщает в Геленджик. Письмо фронтовика зачитывается на общем собрании пожарников. И в коллективном ответе они заверяют славного земляка, что не допустят в городе ни одного пожара!

Командир части, что билась с врагом у горы Долгая, командирует Мигунова в Геленджик на двое суток: добыть продуктов питания… Теперь уже Людмила Владимировна, старшая дочь солдата, не помнит: группа ли бойцов была с отцом, или он один прибыл тогда… Но хорошо помнит радость встречи отца с друзьями, с семьей! Даже сфотографировались на память. И блеклый любительский снимок на веки веков становится дорогим сердцу.

Короткой была встреча. Хотелось побыть еще хоть пару часов. И солдат писал: «…Я приеду, буду целовать детей и тебя, Вера. Как ты сумела быть опорой для всей семьи… Кто знает, может, и наша судьба окажется счастливой и не разлучит нас, не осиротит наших малолеток»…

…А через два дня, 26-го сентября 1943 года, снова письмо: «…Несколько часов гремело у нас над головой… Но сейчас не стреляют… Догорает подожженное немцем. Он по пути отступления взрывает лучшие дома. Забирает скот и птицу у населения. Все увозит, что может, а остальное уничтожает… Но враг бежит. Война заканчивается. Ждите меня с Победой. А если я сумею умереть за детей, умереть для того, чтобы мои родные не переживали того, что переживают здесь люди…»

И последнее письмо: 

1-го ноября 1943 года Владимир сообщает, что жив-здоров: — «…Но прошлая ночь надолго останется в памяти, если останусь в живых. Прошедшую ночь провел на море, а сейчас снова на своем берегу. Что ждет завтра — не знаю».

…Не мог, не имел права солдат написать, на каком берегу. Это мы теперь знаем, что такое «прошлая ночь», т.е. 31-е октября 1943 г. Это было начало Керченско-Эльтигенской операции!..

…Ах, эта почта полевая!

Нет-нет, письма не пропадали — приходили исправно. Но удивительно долго шли, брели вокруг фронтов дорогие сердцу встречи! Может это парадоксально, но факт: зачастую «похоронки» приходили раньше!

Из официальной справки:

«г. Геленджик, Мигуновой В.Ф. Ваш муж, красноармеец Мигунов Владимир Иванович, уроженец г.Геленджика, в бою за социалистическую Родину, верный присяге, проявив геройство и мужество, был убит 2-го ноября 43г. Похоронен на Керченском полуострове, в селе Эльтиген, в братской могиле».

А через 4 года пришла еще весть, с дополнением:

«2-го ноября 1943 года был высажен с моря наш десант. Начали было окапываться, а тут обстрел. И уже на керченской земле Владимир Мигунов был ранен осколком снаряда. Умер он 3-го ноября. Похоронен в 16-и километрах от Керчи, у горы Камыш — Бурзы.
Боевой друг Чубов Д.М., г.Киев, 1947г.».

— Что еще можно сказать? — печально спрашивает Людмила Владимировна. — Каждая такая весть больно ранила душу. Мама до конца своих дней не смогла забыть папу. Ну а я, старшая из сестер, (младшенькая тогда еще не очень понимала), я тоже до сих пор ношу в сердце горечь утраты! Иногда перечитываю письма отца и о нем. И все чаще подумываю о том, что пока письма совсем не истрепались, передать их в городской музей на вечное хранение!

Рассказ ветерана связи Л.В.Кальниковой (Мигуновой) записала Г.Клименко.

Кирилл Кузьмин.

{pgslideshow id=79|width=600|height=400|delay=2000|image=L|pgslink=1}